«Мегахаус: Музыка нового времени» — главы из книги
Книга Капитолины Деловой «Мегахаус»: Музыка нового времени
Роковой романс Ильи Лагутенко для Капы Деловой
Властелин своих колец
Уик-энд в Питере приятно совпал с неожиданной капелью: первый поцелуй весны разлился солнцем и запахом свежести по здешним каналам и мостикам. Многочисленные розовые рекламные щиты настырно зазывают на концерт Пинк в Стокгольм, редкие и куцые, но тоже розовые афишки предлагают сходить в зал «Октябрьский» на первый концерт начинающегося «Кинотура» группы «Мумий Тролль».
Сколько было их уже, этих туров, в биографии Лагутенко? «Кинотур» все же несколько новый поворот сюжета. Год назад «тролли» написали музыку к маловразумительному отечественному кино «Похитители книг». Кино еще не вышло, пластинка же норовит появиться в конце февраля. Илья категорически протестует против того, чтобы именовать ее «саундтрек», и настаивает на вуалирующей фразе «музыка фильма». Концептуальное действо в зале «Октябрьский» — концертная демонстрация фразы по замыслу авторов. Полупрозрачный занавес в прологе, ползущие титры на нем, представляющие «действующих лиц». Пять плазменных экранов на сцене с минималистичными, но точными инсталляциями: слеза, свеча, горящее сердечко. И 14 песен: репертуар пластинки (самый громкий хит которой — пресловутая «Медведица») плюс близкие по мелодике вещи в смягченной, «оромансенной» аранжировке — «Дельфины», «Моя певица», «Владивосток-2000» в версии «караоке» вовсе.
«Главное, чтобы скучно не было!» — звучит в гримерке тост за начало «нового гастрольного сезона». Загорелый (только вернулся из Египта с фестиваля виндсерфингистов) Лагутенко расслабленно улыбается. За последние два года он сознательно перестал быть рок-героем, зато обрел смелость жить так, как хочется. Будущая реакция на «очень странную пластинку» его не очень-то заботит, как и отклики на «концептуальный кинотур». «Какой смысл во всех этих разговорах?! Лучше просто смотреть друг другу в глаза», — произносит он добродушно. Но вступает, впрочем, с «Мегахаусом» в очень познавательную беседу.
- Все, что я сейчас видела, — это точно не рок-концерт. Ты подустал от громыхания гитарного рок-рубилова?
- Я лично ни от чего не устал. Я делаю то, что мне интересно делать. А то, что люди на этот счет придумывают и о чем ведут дискуссии-дебаты, — лишено всякого смысла. Музыка существует лишь на ощущениях тех людей, которые ее делают. А рок, мне кажется, — это то, что в русском языке именно обозначено словом «роковой». Рок любой музыки заключается в том, что со временем ее перестают воспринимать.
- А слово «романс» применимо к тому, что ты сейчас делаешь? Я бы нынешний концерт обозвала: «роковые романсы».
- Видишь, это что-то новенькое! Роковый романс! Очень неплохое определение. Даже некий комплимент! В конце концов, все это песни, истории… А когда об этом начинаешь говорить, происходит обессмысливание… Я вот иногда включаю телевизор в гостинице, щелкаю бесконечные каналы, а там бесконечные ток-шоу, в которых все о чем-то разговаривают. Кто-то правильные вещи выдает, кто-то неправильные — но зачем? Ничего же ведь от этих разговоров не происходит. Вот и о музыке рассуждать бессмысленно. Ее надо либо делать, либо нет. Я вот год, оказывается, занимался роковыми романсами!
Хотя лично я убежден, что будущее музыки — всецело в электронике. Пришло совершенно иное время — в котором рушатся звукозаписывающие компании, ломаются схемы, по которым десятилетиями все работало. Я только что разговаривал об этом в Лондоне с людьми из индустрии: все хватаются за голову, у самих музыкантов паника — что же дальше. А происходит это потому, что технологии вошли в каждый дом, и музыка стала писаться принципиально по-другому. Никто уже не расписывает нот, люди сидят и делают все дома по компьютерным программам: луп оттуда, отсюда, вот здесь нажал — и получилось нечто…
Бессистемно все это и не подвержено конкретным законам. Я считаю: идет некая андеграундная, от нас не зависящая вовсе музыкальная реформа, она идет исподволь, вне наших желаний и возможностей. Никто не хочет сейчас, чтобы музыка менялась: ни рекорд-лейблы, ни музыканты, все цепляются за какие-то соломинки… Но за несколько ближайших лет все равно все станет по-другому: сменятся все хит-парады. Мы вот давеча были в Лондоне с Андреем Фоминым (известный промоутер, занимающийся клубной жизнью), специально прошлись по огромному числу ночных клубов и сделали однозначный вывод: там все в корне не так, как у нас. Если в Москве заглавная фигура вечеринки в клубе — это красивая девушка, в Лондоне заглавная тема, из-за которой люди давятся в клубе, — это музыка. А я тут попробовал лондонскую дискотеку на нашей клубной публике…
- Диджеил, что ли?
- Нет, просто попросил поставить в одном месте один диск. И клубная тусовка его долго не смогла выдерживать. А в Лондоне под такую музыку пять часов люди двигаются без устали сейчас…
- Электроклэш, что ли?
- Просто новая электронная танцевальная музыка. Уже не хаус, и не электроклэш, и не синтипоп. У них ведь все тоже каждый день деформируется, и они не успевают придумывать названия этому. Да в Лондоне никто и не парится насчет ярлыков.
- А музыка «Мумий Тролля» в контекст электроники не деформируется ли?
- Может быть. Вот мой следующий проект — музыка для полнометражного мультфильма, может, и электронной получится. Друзья снимают странный мультфильм, в котором все не так, как должно быть: где синее — рисуют красное, где круг — у них квадрат. И музыка им нужна — как бы не музыка, чтобы категорически не востребованная никем была. И вот сейчас мы бьемся над ней: я пытаюсь не притрагиваться к музыкальным инструментам и не петь — хотя песня там вроде бы необходима.
- Ты занялся кучей всяких параллельных вещей, я смотрю!
- Мне интересно. Про музыкальный бизнес я знаю все: вся эта куча групп — бери и делай кальку. А зачем? Бесполезно за кем-то гнаться и что-то повторять. Вчера по телевизору «Квин» показывали. Вот в этом все: они прошли уже всю эпоху и унесли ее с собой. Мне же время предоставило другие возможности, другую страну, другую публику. И надо хоть как-то этим пользоваться.
- Но ты последние два года идешь по сложному пути: этот альбом «Похитители книг», допустим, многие назовут невнятно-странной пластинкой.
- Мне интересен сложный путь. Он делает мою жизнь интересной. Да, этот альбом был странным. С другой стороны, он так быстро случился, что у меня осталась масса свободного времени, которое я потратил на собственные удовольствия.
- Вот, кстати, об удовольствиях и расслабленном образе жизни. Ты, стало быть, отошел от фабулы состояния «рок-героя» и от этого маховика, из-за которого многие сходят с ума: тур — альбом — тур?
- Наверное, да. Вот сегодня Женя Хавтан заходил, бросил: «Ну чего, начинается новый тур?» И мы вместе с ним рассмеялись. Вся эта рутина смешна. Я уже не помню, какой это по счету альбом: пятый, шестой… Просто следующий альбом за седьмой год карьеры. И нельзя серьезно к этому относиться: сейчас выпустили альбом, снимем клип! Тем более все сейчас так ускорилось: рраз — сняли «Фабрику звезд», рраз — и вот уже новые звезды катаются по стране… Если есть люди, которые теперь хорошо знают, как все это делать, для чего мне с ними сидеть в одной лодке?
Вот я только прилетел с серферского фестиваля из Хургады. И я знаю, что для миллионов серферов цель жизни — это Гавайи. Они пройдут все ступени, а потом поедут туда, там самая высокая волна, они по ней взберутся, и это будет пик жизни. И вот один приятель мне сказал: я полечу на Гавайи, потому что не могу летать в чартерах в Египет и в Турцию, поскольку люди в самолетах кричат, люди орут. То же и в музыке: ты не хочешь быть в одном самолете с людьми, про которых все понимаешь и прекрасно представляешь, куда ты летишь, зачем. Пускай они летят себе, развлекаются. А ты помашешь им ручкой, но пойдешь искать свою волну, девятиэтажную, которая раз в три года лишь возникает. И тебе хочется сложным образом до нее добраться: в этом адреналин, ощущение «на грани».
- Это сумасшедше привлекательный выбор, но ведь именно рутина, этот маховик 28-го по счету тура дает материальную возможность полететь на Гавайи.
- Вот поэтому меня и не поддерживают отчасти мои соратники по группе, но я пытаюсь давить авторитетом. Доказывать, что именно в таком отношении ко всему есть кайф.
- То есть ты освободился?
- Мне хочется постоянно освобождаться и постоянно быть властелином своих колец. Распоряжаться своими желаниями. Посмотрев назад на свою жизнь — все-таки мне 35 лет, — я понял, что делал все более-менее правильно. Но какие-то моменты надо было бы вырезать, пойти на поводу у собственной интуиции, а не разума. Где найти компромисс между сердцем и разумом — очень сложная задача. Но я его нашел: в людях, с которыми я общаюсь. Я беседовал тут как-то с астрологом — ради смеха, конечно. Но он мне сказал: круг твоих знакомств сомкнулся, тебе больше не нужно искать ничего нового, у тебя есть максимум всего, чем ты можешь пользоваться. И я начал думать про своих друзей-приятелей: почему они такие разные, но в чем-то одинаковые? У них у всех есть некое выбранное кредо. Их сложно усадить всех на одном диване: одни — спортсмены, другие — бизнесмены, политики, безработные, простые семьянины, но все они как-то очень уверены в том, что они делают! И я понял, глядя на них, что мне просто надо быть уверенным в своих желаниях. Тогда я найду все, что надо. А вообще мое «рок-счастье» заключается в том, что я могу абстрагироваться ото всего.
- А вот тебя совершенно уже не волнует: стоит, ждет толпа у служебного входа или нет?
- Но это же спектакль, игра для большинства. Может, среди этой толпы есть пара сумасшедших, которые реально думают, что я спускаюсь с небес. Но остальные-то просто играют, как и я.
- Но если толпы, визжащей по кумиру, не будет — это ничего не изменит для тебя уже?
- Конечно, нет. Я вообще удивился, что они до сих пор кричат, честно говоря. Времени-то прошло очень много (с момента рок-геройства, так сказать. — К.Д.). Но романс, наверное, действительно был роковой.
- Я вот думаю, что ты сейчас безусловно предпочтешь поехать поиграть в поло с каким-нибудь олигархом, нежели в денежный чес по городам Сибири!
- Да. Потому что игра в поло — это новое ощущение, о котором я раньше в принципе и не мечтал. Раньше я вовсе не знал, что такое поло — теперь же знаю наперечет лучших игроков в него, знаю, что они держат пони для обучения своих детей. (В январе Илья ездил в Индию по приглашению одного махараджи, короля одного из тамошних штатов, специально чтобы поиграть с ним в поло — футбол с клюшками на лошадях.) Или, допустим, я всегда любил виндсерфинг, но тайно. А тут оказывается — есть возможность пользоваться последними достижениями в этой области, лучшие учителя-серферы могут со мной заниматься. Почему бы этим не пользоваться? Ведь мы живем, чтобы саморазвиваться.
- То есть ты стремительно добираешь сейчас в жизни разные ощущения, в этом смысл?
- Я просто о многих вещах вообще не знал. А сейчас — узнаю. С другой стороны — у меня есть близкие люди, которых я никак не могу бросить, которым обязан помогать (и в силу этого, вероятно, все же придется ездить в туры. — К.Д.). Сыну, например, моему уже 16 лет, он учится в Англии. И так вот случилось, что с семи лет он поклонник команды «Челси». И это, знаешь, тоже какой-то рок: кто-то ему в раннем детстве шепнул, за кого болеть-то надо. И теперь вот он мне сообщает: матч тогда-то, не забудь прислать билетики! Вот завтра у него каникулы начинаются, так что летим на один день смотреть футбол — «Челси»-«Арсенал». Матч века.
Лондонский матч, увы, закончился проигрышем олигархической команды со счетом 1:2. Но удовольствие от него явно было получено. А жизнь ценна своими ощущениями, как стало ясно в звенящем капелью Питере.
Московский Комсомолец 25 февраля 2004
«Мумий Тролль» и рижские подмастерья
Хуторяне
В Ригу нынче летают из Москвы в основном «Фоккеры» — крошечные голландские летательные аппараты, нечто среднее между спортивным планером и пижонским частным самолетиком, но с двумя десятками пассажирских кресел в нагрузку. Блондинистые стюардессы (прибалтийская масть как-никак) частенько улыбаются в этих «Фоккерах» приятному VIP-пассажиру в модной джинсе, отороченной лисьими хвостами: рок-стар Илья Лагутенко — завсегдатай, можно сказать, рейсов Рига-Москва. Балтийская столица — давненько уж приоритет ╧2 (ну, после Лондона) в списке любимых городов голубоглазого солиста.
Рига — это европейский, буржуазный лоск и глянец плюс тусовка стильных и легких людей, недостаток которых в своем московском, допустим, окружении так болезненно переживал совсем недавно Лагутенко. Рига — это проверенные (в деле) друзья-стилисты, дизайнеры, ди-джеи. Это хоть и замерзшие в конце февраля, но романтические пляжи Юрмалы. Это сумасшедшие горнолыжные и саночные трассы Сигулды, зимнего курорта. В Сигулде, кстати, находится дом-студия Айнарса Миелавса, местной экс-рок-стар, а ныне звезды «цивилизованного» шансона. Здесь, под крышей друга, Лагутенко в последнее время и отдыхает, и трудится над новыми песнями. Ну а кроме прочего, Рига — это ведь «фабрика рекламы» Виктора Вилкса, самого модного клипмейкера на СНГовых, как говорится, просторах. Сняв свой 16-й клип в видеографии и третий — на «текущий альбом» опять же здесь, у мастера Вилкса, «Мумий Тролль» решил и презентовать его в Риге, в респектабельных интерьерах четырехзвездочного отеля «Латвия“ (на 26-м этаже которого в валютном баре начинала петь и танцевать Лайма Вайкуле в затхлые советские времена).
“Мегахаус», отсмотрев в буржуазно-гламурной обстановке ролик «Доброе утро, Планета!», не стал донимать своими впечатлениями расслабившегося в окружении загорелых моделей Илью, а поехал в пресловутую «Vilks studija». Знакомиться с легендарным Виктором-победителем и его расторопными подмастерьями.
Человек пятнадцать снуют, заваривают чай, сидят за мониторами и выставляют свет в не слишком большом, шестикомнатном эдак офисе, выходящем окнами на заледенелую Даугаву. Деловитый взрослый мужчина Вадим, директор всего здешнего хозяйства (ну — менеджер-распорядитель), усаживает на кожаный гостевой диван и, вместо ожидаемого Вилкса, приводит… Рому. Веселого молодого человека, с длинными волосами, стянутыми на затылке даже не в хвостик, а в эдакий сложный узел, как у японских самураев. Или буддистских монахов.
Рома Коровин , первый сподвижник Вилкса, собственно, и снял этот клип «Доброе утро, Планета!»:
- Здесь очень редко кто смотрит российские клипы. Но я специально попросил одного друга: он мне записал как попало полчаса русского MTV. Там — ой-ёй! Или очень много голых женщин, или все играют на гитарах… И полито все сиропом… Ну такое-то я точно делать не хотел. Я хотел — облетевшее дерево, осеннее…
- Получилось?
- Ну… Там, в клипе, много хороших моментов. И мое любимое место — как рука проникает в мыльный пузырь.
Говорят, из нескольких вариантов «Доброго утра, Планета!» Лагутенко сам выбрал наиболее попсовый, упрощенный: много девушек в нижнем белье, бриллианты, перья, черная икра. Вроде есть идея (удушает героя обильная женская любовь), но вырезано присутствовавшее настроение… Рома как автор немножко на этот счет расстроен. С другой стороны, считает, что «Меамуры» — это ведь женский альбом. А Лагутенко — это ведь «мячик в водопаде».
- Это буддистское определение. Комплимент. Как водопад жизни тебя ведет, так и надо гармонично в нем плескаться, не пихаться локтями… Вот Илья такой, и ему легко писать такие тексты, как в этом «розовом альбоме».
Мы восемь лет занимались рекламой, жестким, конкретным маркетингом. От этого ведь можно очень устать, кровью истекать. И в тот момент мы с Вилксом приехали в Москву и увидели «Мумий Тролль» — «водка — сложная вода». Клевый парень какой. И ролик очень загранично смотрелся: стоят музыканты на темно-зеленом английском таком фоне — «кот кота ниже живота». И песня понравилась. И мы всей семьей латышской, рижской решили сделать ему бесплатно, то есть на собственные деньги, ролик. От любви к тебе я дарю тебе видео, поскольку ты — классный парень! И все пошли, как на субботник. Все друзья наши тогда в «Ранетке» снялись, вся тусовка. Очень легкий был ролик, никто ведь от нас ничего не требовал… С тех пор прошло много лет (пять). (Больше никому и никогда Вилкс и К╟ бесплатных клипов не снимали, включая дружественный «Мумий Тролль». — К.Д.)
- Выходит, Вилкс — это собирательный образ? Ведь «Ранетку» не только он делал?
- Я там придумал вторую часть — помнишь, перевернутую?
- М-да… А, допустим, «Прости Меня, Моя Любовь» Земфире кто из вас конкретно снимал?
- Ездили на съемки Витя, Чижик и Ян («подмастерья», стало быть. — К.Д.) А придумывали: Чижик, Слава Леонтьев… Знаешь, почему держится «Вилкс-студия»? Потому что здесь нет места амбициям: кто что придумал. Сидят здесь 30 человек: один что-то сказал, второй добавил… Вилкс посмотрел, бросил: «Говно». Подошел кто-то сзади, глянул через плечо зашипел — лучше делайте так… Здесь же проходной двор, люди постоянно вибрируют, муравейник-пчеловейник. В результате получается — «монтаж с комментариями тусовки».
- А что приписывается все Вилксу, остальных-то не обижает?
- Мы отбираем таких людей, которые не обижаются. Вот реклама — наш хлеб по-прежнему. Снимаем все: пиво, телефоны, шампунь. И снимаем по тому же принципу: одна группа граждан, допустим, начинает; потом кто-то решил отъехать кататься на парапланах. Ну и заканчивает ролик — другая группа людей. В этой непрерывности цепочки — в общем-то уникальность.
Рома и Вилкс учились в одной школе. Потом как-то Вилксу понадобилось быстро нарисовать раскадровку. Рома — художник. Нарисовал. Потом — начал одевать как стилист людей для рекламных роликов. А первый клип Вилкс, по рижским легендам, снял так. В канун Нового года (сложно вспомнить уже — какого) вся тусовка мучилась безденежьем. У одного ди-джея была подруга — процветающая валютная проститутка и очень щедрая девушка. Но у нее уже брали взаймы много раз. А посему решили попросить двести долларов на дело — как бы на клип, при этом сняв ее в роли романтической героини. Вилкс принес камеру, не заряженную пленкой, и стал снимать: красотка идет по улице, красотка и капли дождя, красотка
и взгляды мужчин… В какой-то момент друзья начали Витю одергивать: он так увлекся, так одержим стал этой картинкой, этим образом, что позабыл и цель мистификации, и то, что в камере нет пленки…
Первое же реальное музыкальное видео «Когда просыпаются пьяницы» Вилкс снял в начале 90-х для собственной группы «Каш-каш». На фабричном дворе, на пустыре, в закоулках городских окраин взаимодействуют друг с другом черно-белые люди… «Каш-каш» выдохлась, не успев даже в общем-то набрать в легкие воздух. Но у Вилкса осталось зато теплое чувство к черно-белой, околодокументальной эстетике, воплощенное впоследствии в метафизичной «Бесконечности» — лучшем отечественном видео 2002 года.
- Если Вилкс — это не существо с двумя ногами, руками и головой, а типа брэнд, целая группа граждан, то кто поименно придумал и сделал «Бесконечность»?
Вилкс: — Сначала мы делали рекламу для «ЛатвЭнерго». Я заметил, что там все очень подходит к песне. Креатив был Чижика. Поехали в Ялту, на Украину — сняли. Но в принципе это мой ролик — я монтировал.
Рома: — Очень важная часть — монтаж. А Вилкс монтирует месяцами.
Вилкс: — Ну да, что я умею лучше других — это монтировать. Выуживать из материала какие-то особенные моменты. В «Бесконечность» многое не вошло. Там пять часов наснимали материала, на целое кино.
- Многие думают — ты нарезал там всего из фильмофондов, кинохронику советских времен!
- Это оригинальные документальные съемки. Там везде одна коррекция кадра — неужели не видно? (Вилкс думает, мы тут все профи, что ли. — К.Д.). Все снималось прошлой зимой. И никакой стилизации под 70-е. В Запорожье люди сейчас вот так и живут — в нищете.
- Вот Земфира вообще никогда не вмешивается в процесс работы над видеороликом. А Лагутенко, допустим, к «Доброе утро, Планета!» отнесся с огромным пристрастием, забраковывал что-то и т.д.
- Я не помню, чтоб музвидео раньше как-то переделывались, чтоб куски заменялись. И на «Ранетку», и на «Мою любовь» комментариев от артистов не поступало. Провал у нас был с «Триллипутом» для Бутусова и «Deadушек». Он им так не понравился, что даже денег нам не заплатили. Хотя крутили его вовсю.
Главные достижения «Вилкс-студии», благодаря которым рижская «фабрика рекламы“ заимела репутацию суперстильного сборища видеохудожников:
“Ранетка» (
«Невеста?» (
«Без Обмана» (
«Остаемся Зимовать» (
«П.М.М.Л.» (
«Моя Любовь» (
«Бесконечность» (
- Почему к вам из России обращается только определенный круг людей: так сказать — прогрессивные рокеры? Вы отказываете прочим? Допустим, Киркорову?
- От него было обращение. Мы абсолютно не отказали. Киркоров бюджет не потянул, хотя он вовсе не был запредельным (около 70 тысяч долларов. — К.Д.).
- А клипы «Тату» вы здесь видели? (По поводу «Тату», кстати, в Риге никакого ажиотажа. Тинейджеры медлительно раскупают билеты на их предстоящий через пару месяцев сольник. Ну да по кабельной немецкой «VIVA» ведется совсем иностранная дискуссия: будут ли они голые на обложке «Плейбоя» или нет.)
Вилкс: — Где они, несчастные, у сетки?.. Мне не очень нравится. Это абсолютно рекламный ролик. Очень узкая специализация: УМЕТЬ МОНТИРОВАТЬ. Уметь придумывать в голове: какой кадр к какому может подходить, а потом так и делать… Как придумано все с этими девочками — может, неплохо; но как сделано, исполнение — очень советское. Хотя мне ведь почти ничего не нравится. Мне вот из русской музыки «Каста» нравится. Сейчас сами вышли на них с предложением сделать им клип.
- А что конкретно тебя цепляет и сподвигает самому звонить артисту?
- У «Касты» мне очень нравится язык. Вроде как Пушкин… Отличное сочетание энергии, знания русского языка и честности, неподдельности.
- Иван Шаповалов, тот, что «Тату», год назад порывался дозвониться до Земфиры — хотел снять свою «Бесконечность». Уже после твоей. Твоя, по его разумению, не отражает Земфирин образ.
- «Бесконечность» — это самое лучшее, что вообще можно делать. Тому, кто делает музвидео. Во-первых, очень клиповая вещь. И потом — очень мощное что-то, прямо — поток синего цвета. «Бесконечность» — отдельная энергетическая сущность, живая. Земфиру я очень люблю. Как сестру. Поймите правильно: мне нравится то, что она делает. Я был на концерте недавно — меня разорвало по всему залу, разметало по стенкам. Но вот дружить с ней — я не хочу.
- Тебя никогда не пинали здесь за то, что «работаешь на Москву», снимаешь клипы только нашим музыкантам?
- Ты о чем?!
- Ну, таксист сегодня рассказывал, что в Риге даже клубная жизнь делится: есть места для русской тусовки и только для латышской!
- Ну конечно: чем ниже уровень — тем больше разделений. То есть: бывают лоховские русские клубы и лоховские латышские. Бывают даже драки между лохами. А нормальные люди ходят в нормальные места.
- То есть в стильные клубы для богемной тусы! Ты же — модный персонаж в рижской тусовке?
- Нет, что ты! Мы живем дома. У меня трое детей. Раньше это было: каждую среду и каждую субботу — в клуб. Среда — это «маленькая суббота». Сейчас это для меня ушло вообще, неинтересно.
- А говорят, у вас в Риге нынче в моде расслабляться в кальян-барах?
Рома: — У нас нынче в моде: прийти пораньше домой, сесть и растопыренными глазами смотреть на своего ребенка. Еще у нас в моде — книжки читать. Хотя нет, это как раз уже не в моде. В моде — пойти вон на речку. Сейчас лед сойдет — будем ходить с шампанским, рыбаков пугать.
- Никогда не задумывались перебраться, допустим, в Москву?
Рома: — Мечта была: Москва! Это как Америка, как Нью-Йорк. У всех там — куча бабок, и все хотят быть певцами. Но мы же — художники… И если уж перебираться — то только не в Москву!
- В Лондон, в Лос-Анджелес?
- На хутор. У нас здесь целый хутор купить всего три тысячи долларов стоит: поля, леса, пруды плюс дом большой. Глупо рваться куда-то в «трясучку»!
Рома уезжал на два года в «отпуск», в Нью-Йорк. Жил в квартале художников, работал в очень скандальной галерее в Челси. Жена Ромина выиграла грин-карту, но все равно вернулись назад…
- В «трясучке»-то возможностей больше! И денег!
- Компьютер и на хуторе работать будет. А денег нам хватает. Мы не рвемся никуда. У Вилкса вон — двойня только что родилась. Чуть раньше у меня — сын. Так и живем в лесах, в мансардах. Еще пять лет назад Вилкс мне сказал: «Представляешь, как классно построить студию — огромный дом, где все живут коммуной». Весь Вилкс — в этом. У него и дома все живут цыганским табором: дети вперемешку с какими-то приезжими… И на студии: здесь — едим, тут же спим и смотрим фильмы, здесь — делаем компьютерную графику.
- Вы знаете Михаила Хлебородова?
Вилкс: — Помню. В начале 90-х лучший видеорежиссер был.
- Вот сейчас он уехал в Голландию, курит там, ест и нюхает все что под руку попадается и ничего не снимает. Устал, идеи кончились. Выходит, случается такое с людьми…
Рома: — У нас же здесь — структура. Все ходят, кричат — им всем по 20 лет в среднем. Всякие хип-хопы здесь бегают (в момент животрепещущей беседы в соседней комнате снимался ролик популярным рижским рэперам — группе «Факты». — К.Д.), и молодые люди, только что закончившие Академию художеств, к нам ломятся, всякие магистры фотографии… Юра-бухгалтер опять же подходит: слышьте, не нравится мне этот кадр, раздражает, уберите. Юра сегодня кто? Человек из народа. А ролик ? Для народа. Молодец, Юра!
- То есть: чтобы идеи не кончались — надо НЕ быть одному, надо быть в движении!
- Быть в движении — безусловно.
- А почему вы про колбасу ролик можете снять, а про Таню Буланову — нет?
Вилкс: С колбасой все понятно: люди будут смотреть это в рекламном блоке и знать, что им что-то втирают. Это работа. А музвидео — это пограничное состояние. Это какие-то сущности я должен выпускать в пространство, которые после начинают влиять на людей. Вот группа «Stroks» — это сущность…
А Таня Буланова, стало быть, нет. Кто бы мог подумать?
Московский Комсомолец
5 марта 2003
Прислано: Elis