«Полет на Марс» — Радиус Города
Полет на Марс
Какие у вас были ценности в 20, 30 лет, и что для вас ценность сейчас? Кем вы хотели быть, когда были маленьким?
Давайте начнем с детства, расскажите о вашей большой семье…
Семья у нас была не такая уж большая. Папа мой умер, когда я был совсем маленьким, в связи с этим мы переехали во Владивосток. Я воспитывался бабушкой и дедушкой, так как мама занималась карьерой и работой. Я часто ездил в Москву, многие друзья бабушки жили там.
Так что я был подготовленным путешественником для советского ребенка. И когда пришли рекрутировать в местный хор мальчиков, следовало обязательно пойти на прослушивание, не прийти советскому школьнику было нельзя. Меня приняли в хор, что открыло новый мир путешествий и гастролей. Мы ездили на стройку объектов БАМа, Саяно-Шушинскую ГЭС — довольно большая концертная история. Все каникулы проходили под знаком гастрольной деятельности. Это была школа дисциплины при передвижении во времени и пространстве. Первой мы всегда исполняли песню «Шагают рядом Ленин и весна». Петь такие патриотические песни надо было со всей дури, прогавкивать: гав-гав, гав-гав… А любимая песня у нас была – «Репетиция оркестра» — шутливая, разнообразная и не шибко патриотическая. Во второй части концерта исполнялись зарубежные народные песни: китайские, корейские, итальянс-кие. Потом я начал самообразовываться в музыке — понял, что в хоре мальчиков мы выступаем не так, как я хочу, что где-то далеко есть такая музыка как рок, рок-группы. Они существуют в каком-то неведомом мне мире, который можно было увидеть только в «Кинопанораме», услышать о них в разгромной статье в журнале «Ровесник»… Это было где-то в 70-х годах…
Кстати, что для вас представляло ценность в ту пору? В 70-е годы?
В 70-е годы воспитывались в детях такие ценности: строго выполнять определенные команды и следовать установленным стереотипам — ходить в школу, вступать в октябрята, в комсомол, а если ты где-то споткнулся, то это очень расстраивало. Я помню, что вступил в комсомол не как все в 14 лет, а только через год (не так оценили мое поведение старшие коллеги). Мне было, конечно, очень неприятно из-за того, что приходилось оправдываться в том, что я, в общем, разделяю все эти принципы, которые написаны на бумажке, и которые я могу так же легко выучить, как и другие. Но я не думаю, что это была какая-то «прожженная» идеология. Это была реальность, в которой жили, ведь другой просто не было. Такая вот реальность: нужно закончить восемь классов, после восьми классов ты идешь или в ПТУ, или в какой-то техникум, или в 9 класс…
То есть каких-то материальных желаний, например: хочу кроссовки, костюм, джинсы, — не было?
Да, абсолютно. То есть, конечно, в какой-то момент, может, и хотелось кроссовки с липучками или джинсы, просто потому, что «джинсы» — слово такое забавное.
А граница с Китаем как раз близко была…
Границы все были закрыты тогда, и с Китаем в том числе. Даже когда я поступил в университет, никакой дружбы, которая могла принести материальные ценности, не существовало. Вот если поступать на японский факультет, понятно, что можно было съездить в Японию переводчиком и привезти жвачку, магнитофон «Шарп», комбайн (это когда пластинка крутится, кассета записывается и радио — в одном ящике). Вот ради комбайна можно было поступать на японский факультет, но не более того. Я помню, как преподавательница английского языка, которая занималась со мной подготовкой к вступительным экзаменам, говорила: «Мой вам совет, ребята: лучше идите на китайский факультет. Пройдет некоторое время, и вы увидите, что без работы не останетесь». Вот ее слова и оказались пророческими. Действительно, через несколько лет Советский Союз развалился, и началось такое!
А о чем вы мечтали тогда?
До этого — ни о чем не мечтали. Все наши устремления в студенческие и школьные годы сводились к каким-то играм. Вот и игра в «Мумий Тролль» у меня уже тогда началась.
Как же этот персонаж попал во Владивосток?
Да не знаю, как. Книжки, кажется, советские издавали. Так вот, мне тогда захотелось создать рок-группу, но что это такое и с чем ее едят, мы тогда не представляли. И как собирать рок-группу, мы тоже не представляли. В моем доме, этажом выше, жили мои друзья — Пашка и Кирилл.
И я решил, что они-то и составят мою рок-группу. Мы вместе обычно играли в звездолеты, различные космические путешествия: надевали мотоциклетные шлемы родителей и представляли, что коробки, в которых посылки доставляют (мы на них ручкой рисовали рули управления), — это космические корабли, и, соответственно, летали на них в космос. Потом я сказал, что с сегодняшнего дня мы ничего этого делать не будем, а будем играть в рок-группу. И, конечно, мне нужно было объяснить им, что такое рок-группа, потому что они об этом не имели понятия. Тогда я создал свой образ — по отрывкам телепередач «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», по последним песням «Утренней почты», за что Игорю Николаеву большая благодарность (смеется).
А вы встречались с ним?
Да, недавно где-то видел. Очень забавно. Уже в возрасте. Ну, поздоровались (смеется).
То есть вашим первым осознанным желанием было создание группы?
Да. И особенно важно было для нас непосредственно сразу после создания группы записать и выпустить альбом. То есть в первый день создания группы попробовали отрепетировать песню «Bony M», но у нас не получилось, и мы решили сразу записать альбом. Я думал, что это будет рок-опера, потому что у родителей была запись «Иисус Христос — суперзвезда», которую они часто слушали. У нас дома был и Джон Леннон, и Пол Маккартни, и Элвис Пресли, и Высоцкий, и Фаусто Папетти. Вот такая музыка присутствовала дома на компакт-кассетах. Некоторые из них, кстати, я сохранил как реликвию.
Вы сохранили все на пластинках?
Нет, компакт-кассетах. Пластинок не было. Это потом я занялся скупкой винила на черном рынке за бешеные деньги. Рок-группу мы создали, объявили, что выпускаем альбом. Он назывался, как сейчас помню, «Полет на Марс». У нас там была четко прослеженная структура и композиция: вылет, прилет, борьба с марсианами. Самый хит был — композиция «Ахтунг, ахтунг». То есть, когда мы туда прилетали, звучало «Ахтунг, Ахтунг», что значит «Внимание, внимание». Германской сборки был наш космолет (смеется).
Почему не по-китайски кричали, вы ж по-китайски можете?
Потому что мы понимали, что с китайской стороны стены никакого рока не происходит. Потом были еще группы и альбомы, которые мы создали, пока не пришли к «Мумий Троллю». То есть, состав группы не менялся, но, как сейчас принято называть, разные были проекты (смеется). Сначала был проект рок-оперы, в нем мы записали, кстати, четыре полноценных альбома…
Это в каком году было?
В период с 11 до 13 лет, наверное. Очень жаль, что все не сохранились… Они были записаны еще на таких маленьких бобинах, на низкой скорости. И дедушка свез все эти записи со старыми бобинными магнитофонами на дачу, а дачу как-то грабанули и вынесли этот магнитофон несчастный. Даже не могу представить, кому понадобился, потому что в те времена это уже было просто рухлядью. И, вероятно, прихватили эти пленки. Может, кто-то ими наслаждался. Группа тогда у нас называлась «Бони ПИ». «Бони ПИ» — потому что тогда были «Bony M», а «ПИ» значит Павел и Илья. Это было такое концептуальное название. Затем к нам присоединились еще Кирилл и Игорь, мои одноклассники, и тогда мы решили, что будем переименовываться. Затем мы создали другой рок-проект, который назывался «Шок». Все это было еще в школьные годы. Но мы не были школьной группой, потому что наша школа была очень бедная, с точки зрения материальных ресурсов. У нас даже не было актового зала. Его ремонтировали все 10 лет, пока я учился в школе. Это не шутка. Мы в него вошли в первый раз, когда у нас отгремел первый звонок, и последний раз – на выпускной вечер, его как раз тогда торжест- венно открыли. Там оставался свежий запах штукатурки. Зал даже еще не был готов к проведению торжественных мероп-риятий. Все 10 лет у нас в школе не было и спортзала. Мы играли только в то, во что можно играть на площадке рядом с цирком, который располагался через дорогу от школы. Сейчас там автостоянка. А в то время на площадке проводились в какое-то время суток школьные уроки, а в другое — выводили зверей из цирка погулять. И иногда наша учительница физкультуры спорила с цирковыми служащими: «Заберите слона, дети должны играть». А для нас это было здорово, что звери гуляют, значит, урока не будет.
Так что в школе культурной жизни особо не было. И, соответственно, никаких музыкальных инструментов, которые, как мы слышали, были в других школах. Приходилось инструменты — гитары и барабаны, которые стояли на витрине в магазине «Мелодия», — покупать самим. Гитара «Урал» стоила двести рублей, это были просто бешеные деньги по тем временам. Никакой уважающий себя родитель никогда бы даже не пообещал купить такую гитару, потому что это были невозможные деньги. Как несколько тысяч долларов по нынешним временам. У моего дедушки дома была балалайка. Для начала мы на балалайку приделывали звукосниматель, он 9 рублей стоил и, в принципе, какое-то подобие электрогитары создавал. Барабанами являлись любые коробки, железки – короче, все, что могло греметь.
Какие же ценности были после окончания школы?
После окончания школы начался университет. В университете все учились. И потом, я точно знал, что по окончании учебы пойду в армию. И пробыл в армии честно два года. Это было как раз то время, когда студентов брали в армию.
В каком-то из ваших интервью я прочитала, что вы будто бы прикинулись гомосексуалистом, чтобы не идти в армию…
Да, где-то что-то такое было, но я уверен, что это не мое интервью. Кто-то напечатал вместо меня, такое бывает.
Какие ценности были в армии?
В армию я пошел, потому что другого выбора у меня не было. Но если честно — не хотелось.
Мой компаньон по рок-группе Кирилл в то время был очень успешным спортсменом-парусником, участвовал в парусных гонках. Я тоже какое-то время занимался парусным спортом, но больших успехов не достиг. И Кирилл, к тому времени будучи уже на втором году службы и являясь очень успешным спортсменом в парусном спорте, сказал: «Илюха, давай тебя переведем к нам в спортроту?». Я ему отвечал: «Кирилл, у меня нет никаких спортивных достижений, как ты помнишь, я дальше юношеского разряда не пошел, потому что, пока ты занимался спортом, я ездил по гастролям, занимался музыкой». Он мне: «В карточку впишем, что ты кандидат в мастера спорта, а я поговорю с замполитом, потому что у нас уходит художник из части, а нужно рисовать постоянно все спортивные достижения». И тут я подумал, что ведь можно не куда угодно попасть, а в спортроту, что по тем временам было выгодно. Так как в спортроте щадящий режим, а главная ценность — спортивные достижения, а не бестолковая маршировка. Со мной была проведена предварительная беседа, и в штабе флота сказали: «Нам нужны такие кадры». Поэтому я уже представлял, что буду художником, два года рисовать портреты в ленинской комнате, наглядную агитацию, и хорошо проведу время. Ну а потом судьба сложилась иначе: в то время одна из дальних точек лишилась воинского состава, и командир этой части поставил в штабе флота вопрос ребром: мне или люди нужны, или страна может пропустить нападение. Штаб флота подумал, и всех художников, поэтов — все лучшие кадры — кинули на этот остров. Так что мы все оказались в творческом заповеднике, о чем никто из нас, я уверен, не жалеет.
Давайте вернемся к ценностям. Что для вас сейчас является ценностью?
У меня есть коллектив, называется «Мумий Тролль». Это группа единомышленников, отличных друг от друга в своих пристрастиях и умениях. Так случилось, что последние 10 лет то, что мы делаем вместе, нам удается очень даже неплохо. А все творческие амбиции мы можем удовлетворять, если не в рамках «Мумий Тролля», то в каких-то собственных проектах или личных делах вне группы. Группа позволяет нам неплохо в ней себя чувствовать с точки зрения душевного комфорта. Существует реальная база наших слушателей, поклонников, для которых «Мумий Тролль» — неотъемлемая часть жизни.
Полина Головина
Прислано: Elis