Лидер «Мумий Троллей» поменял фамилию на Кругосветко — Труд

Лидер «Мумий Троллей» поменял фамилию на Кругосветко

У группы «Мумий Тролль» минувшее лето выдалось более чем активным: работа над новым альбомом «SOS матросу» велась во время кругосветного путешествия на паруснике «Седов», а в конце августа Илье Лагутенко удалось-таки осуществить свою мечту — в его родном Владивостоке он организовал музыкальный фестиваль. В тот же день рожденный в кругосветке альбом увидел свет.

— Илья, «Мумий Тролль» все-таки не Федор Конюхов, и, наверное, у вас было не классическое кругосветное путешествие. Как оно прошло? Не иначе, на суше в основном.

— Все верно: мы так и просидели на владивостокском морвокзале. По секрету скажу, что барк «Седов» — это плод фантазии аниматоров с «Союзмультфильма», а в местном паспортном столе я поменял фамилию на Кругосветко, чтобы не оставалось вопросов, где я провел свои каникулы.

— Вас там страховали хотя бы? От бурь и от гроз… Вертолетами? Пароходами? Караванами?

— Сводки метеорологов всегда ложатся на стол капитану, но дальше уже он решает — или продираться через бури, или обходить их стороной.

— Все ли прошло по плану? В каких странах получили больше всего впечатлений?

— Наверное, это заход «Седова» в Южную Африку. Мыс Доброй Надежды — знаковое для всех путешественников место. Несколько раз погода пыталась вмешаться в наши концертные планы в городах и странах, например в Японии. Но даже ливень и ураган не помешали нам представить жителям Страны восходящего солнца нашу дальневосточно-приморскую версию русского рока прямо на палубе корабля.

— Вы уже сравнили ваш рейд с агитбригадами. Неужели в вас, Илья, взыграла ностальгия по советскому прошлому?

— Тем вашим читателям, что идеализируют советское прошлое, это может быть понятнее, чем проповедничество или миссионерство. А вообще я считаю, что мы положили задел настоящей музыкальной дипломатии — рассказать о русском роке и показать русскую музыку такой, как она есть сегодня, на собственном примере. Во многих странах мира о России сейчас судят даже не по балету: государству недосуг думать о культурном экспорте. А я всегда хотел помочь людям понять друг друга лучше, я ведь востоковед-африканист по специальности.

— А кто приходил на ваши концерты в ходе этого мирового турне? Наша музыка вообще нужна где-то за пределами русскоязычного пространства?

— Наша музыка не нужна миру так же, как не нужны русские джинсы, или русские компьютеры, или русские скейтборды. Но вот среди любителей музыки есть интерес к музыкальным инструментам, микрофонам советского и российского производства. Так что кроме русскоязычных людей есть и просто любопытствующие, для них русские музыканты во многом в диковинку и им очень интересно, что же происходит в музыке такой огромной страны, как Россия, они хотят знать, о чем же все-таки поют «эти русские».

— За последние годы у вас выходило больше англоязычных релизов, чем русских. Это связано с тем, что вы все-таки пытаетесь прорваться на Запад или по меньшей мере не хотите замечать географических границ?

— Музыка, в общем-то, никогда и не имела границ — географических ли, политических. Это универсальный язык. Понятный и воспринимаемый на интуитивном и эмоциональном уровне человеком вне зависимости от места его проживания.

— Ваша инициатива по проведению крупного рок-фестиваля в родном Владивостоке наконец-то воплотилась в жизнь. Вы как-то обмолвились, что пришлось обивать правительственные пороги, чтобы эту идею одобрили. Это российская специфика? Разве рок-музыка должна зависеть от правительства?

— Вы ошибаетесь. Идеи у нас все одобряют. Но когда доходит до экономической составляющей, тут начинаются сложности. Музыка зависит только от людей, ее создающих. Но любое общественное мероприятие не может существовать вне нюансов общественного контекста. Наш фестиваль VROX имеет потенциал расти и развиваться без господдержки. И тут я преследую интересы не только музыкальные, но и городские. Пытаюсь помочь тому же Дальневосточному университету. Чтобы люди приезжали во Владивосток учиться (и не только из России, а из стран Азии, например, как то задумывало государство). Мало просто построить замечательный кампус и реорганизовать академический состав. Ребята должны захотеть приехать во Владивосток. И «город рок-н-ролла» на Тихом океане представляется мне гораздо более светлой идеей, нежели «столица подержанных машин» или «приморское Макао».

— Судя по программе фестиваля, мировых грандов там все-таки не было. Самара позволяет себе привезти Rammstein и сделать при этом вход бесплатным, Макаревич привозил в Пермь, скажем, Faith No More, а в Казань — Патти Смит и Джона Лайдона. Владивосток был ориентирован на Азию. Причина в географии или в финансах?

— Все относительно: корейцы No Brain и японцы EGO WRAPPIN — это культовые группы и гораздо более значимые в своих странах, нежели все те «динозавры», что вы перечислили. Я не делаю ставку на встречу с известными до боли именами, я хочу, чтобы наш фестиваль ассоциировался с «открытием». Оно у каждого может быть своим — у артиста или у зрителя.

— Сейчас стадионы визжат на ваших концертах. А с каким настроением вы вспоминаете времена, когда вас никто не знал? Через басиста «Наутилуса» Дмитрия Умецкого вам удалось протащить песни на «Эхо Москвы», где слушатели реагировали весьма гневно. Помните?

— Да. С первых выступлений, еще во времена владивостокского «Рок-клуба», в конце 80-х никто особо серьезно не относился к «Мумий Троллю». Бывало, на концерты приходили два-три человека (лучшие друзья). После выхода «Морской» нас называли группой-однодневкой. Я просто никогда не лез в дебаты о собственном назначении. Время все расставит на свои места.

Константин Баканов