«Пещера Тролля» — Architectural Digest

Рубрика: В гостях

Солист группы «Мумий Тролль» Иль я Лагутенко показал AD свой новый лофт на Остоженке.

ПЕЩЕРА ТРОЛЛЯ

Илья Лагутенко показал АD свою московскую квартиру. Оказалось, что главный мумий тролль живет не в пещере, а в лофте на Остоженке.

Квартира Ильи Лагутенко – небольшой, девяносто метров, лофт в старом доме на углу Остоженки и одного из остоженских переулков. Место чудесное: оживленная улица, скверик, церковь. Домик забавный: обшарпанный донельзя, дверь со сломанным кодовым замком и подъезд, которым заставляет вспомнить трагическую участь старухи-процентщицы. Сначала все это вызывает недоумение — как никак большая звезда, ждешь каких-то мер предосторожности. А тут не то что охраны нет – даже домофона.

Сочетание шикарного адреса и потрепанного дома. Лагутенко идет логично, если вспомнить эклектичный характер его музыки. Но все же почему Илья решил обзавестись квартирой в Москве, выбрал именно Остоженку?

- Я родился в Москве, но так получилось, что в общем-то никогда здесь не жил. А моя бабушка жила в свое время буквально за два переулка отсюда, и иногда я приходил ее навещать.

Лагутенко отвечает обстоятельно, и понача╜лу кажется, что очень серьезно. Сейчас заговорит о корнях… Он ухмыляется и продолжает:

- Так что Остоженка — один из немногих районов Москвы, где я знал, как ориентироваться: улицы не меняют направление, фасады остаются теми же. Когда стало ясно, что мне нужно завести в Москве свой «штаб», какую-то базу, других вариантов я даже не рассматривал. Эту квартиру мне нашли друзья. Сказали: есть вариант, который тебя удовлетворит. Если сна╜чала поработать ломом и молотком.

Верится с трудом, но раньше лагутенковский лофт был четырехкомнатной коммуналкой. Те╜перь в наличии светлая общая комната и от╜гороженная спальня. Между ними — аквариум, в который вместо рыбок запаяны растения.

- Эта оранжерея — моя идея. Сначала я хо╜тел завести террариум, но за животными ну╜жен уход. С растениями проще — и все-таки есть какая-то зелень в каменных джунглях.

Проект перестройки Лагутенко заказал известному московскому архитектору Борису Уборевичу-Боровскому.

- Борис, — Илья произносит имя с ударени╜ем на первом слоге, — сумел убедить меня, что сможет организовать процесс. Мне важно, чтобы вся электрика, кондиционеры и регуляторы нагрева вода работали без проблем. Что касается стиля… Мне нравится, когда человек готов идти навстречу. Я нашел в Борином «портфолио» приглянувшийся уголок. Он объяснил, что в том проекте ему не дали развернуться. Я сказал: «Видимо, у нас будет тот же случай — придется учесть мои требования».

«КРОМЕ ОСТОЖЕНКИ, ДРУГИХ ВАРИАНТОВ Я ДАЖЕ НЕ РАССМАТРИВАЛ»

Архитектор Борис Уборевич-Боровский работой с Лагутенко доволен: «Он интересный музыкант — не тарабарщик гитарный, а интеллектуал. Сде╜лать необычную, эпатажную квартиру для такого персонажа — заказ, о котором можно только мечтать.

Лагутенко улыбается, но описание первой встречи с архитектором все равно звучит тревожно. Через несколько дней я получаю ком╜ментарий Уборевича – Боровского:

- Конечно, он поставил жесткие условия. Мы, было, хотели отразить в квартире музыкальную тему — повесить на стену гитару, постеры, пластинки. Но Илья хотел, чтобы интерьер был отделен от его образа музыкальной звезды. Он четко сказал: „Есть определенные приметы моей жизни, и я хочу их в квартиру привнести“. Я всегда этого боюсь: приходит заказчик приносит картину „Медведи в лесу“ — и остается только руками развести. У Ильи вещи оказались смешные - люстры, кровать с балдахином, забавные стулья, рубленный стол, — и они полностью соответствовали концепции лофта, которую мы приняли для проекта.

С Ильей было приятно работать — он дове╜рял нам, а его идеи были небанальными. Наверное, тут сказались его архитектурные корни.

Илья действительно происходит из архи╜тектурной семьи — его дед, Виталий Лагутенко, в 1950-х годках был одним из основоположни╜ков панельного домостроения.

- В подростковом возрасте я тоже думал стать архитектором, ходил на какие-то курсы, но мне показалось, что это ужасно скучно, — рассказывает Илья. — Я хотел заниматься чем-то живым и эмоциональным, чем-то, что можно быстро воплотить в жизнь. У меня много друзей в архитектурной среде, я тут даже с Захой Хадид познакомился в Петербурге. И что получается: люди думают, думают, а ничего не построено, прикоснуться не к чему. Меня это на эмоциональном уровне очень гнетет. Другое дело му╜зыка — придумал и сыграл. Но в этой квартире мои идеи реализовались. Особенно с мебелью: я сразу отказался от мысли покупать что-то в салонах. Серийные вещи хороши в гостиницах. Я провожу там большую часть своей жизни — от отсутствия индивидуальности начинаешь уставать и в замшелой гости╜нице в Амурской области, и в продвинутых мировых столицах. У меня пунктик по поводу вещей: их не должно быть много, они не должны быть громоздкими, у них должна быть своя история. И они не должны быть до╜рогими: нельзя, чтобы с вещью было невозможно расстаться потому что она когда-то стоила двадцать пять твоих зарплат.

Но до вещей дело дошло не скоро: старый дом требовал серьезных ре╜монтных работ. Пожелания к планировке у Лагутенко были простые: общая зона, „куда при желании можно вместить очень много человек, чтобы они не расходились по углам“, спальное место, ванная и гостевой санузел. Как отмечает Илья, „сейчас кажется, что мы создали единственно возможный вари╜ант – когда казалось что их миллион».

- Мы снесли стены и в огромном пустом пространстве устроили новогоднюю вечерин╜ку. Я даже предложил: может, не делать квартиру, оставим клуб по интересам? Будем раз в ме╜сяц собираться. Потом понял, что так можно много лет тянуть – надо взять и сделать.

Для Уборевича-Боровского та новогодняя вечеринка тоже оказалась памятной:

Мы все подготовили, пригласили людей на дискотеку. А потом чувствуем – что-то перекрытия прогибаются. Оказалось, что в квартире снизу как раз снесли все стены. Пришлось срочно мчаться туда все укреплять.

Но это был еще не конец приключений.

Только прошла череда вечеринок по поводу новоселья, и мы со строителями должны были пожать друг другу руки – фу, наконец-то мы больше друг друга не будем мучить, — говорит Илья, — как в доме случился грандиозный пожар. Его даже по телевизору показывали. Здесь огня не было, но пожарные все залили водой. Но я особо не переживал. Я же хотел, чтобы пол выглядел чуть-чуть постарее? Так и получилось.

Теперь злоключения позади, и Лагутенко вполне доволен квартирой:

- Это то чего я хотел: студия для одного человека, без бытовой атмосферы – ничего не жарится не парится на кухне, не бегают дети. Борис ввел в интерьер стекло, и для меня приятной неожиданностью оказалось, что я могу с ним уживаться, что оно мне нравится. Главное, когда сюда заходишь, нет впечатления, что это квартира новая – кажется, так было всегда, просто порядок навели. Но у меня есть одна черта – я, как только закончу квартиру, сразу начинаю переезжать. Так было во Владивостоке, так было в Лондоне. В этом уже начинаешь находить особый смысл, азарт. Вот, воплотил – теперь нужно сделать что-то совсем другой. Конечно, если бы мне эта квартира не нравилась, я бы AD ее не показал. Но я чувствую в себе силы и возможности для следующих встреч.

Идею своей кровати Лагутенко подглядел у Степана Михалкова:

«У Степы есть очень красивая кровать, собранная из разных частей. Я тоже взял у знакомых антикварщиков верх старого шкафа. А полог — вещь функциональная: иногда мне приходится днем отсыпаться после перелетов“.

В спальне Ильи есть шкаф XVII века из Прибалтики. Чтобы вместить все вещи, ему сделали из старого дерева вторую половинку. Шкаф не стоит на полу, а вмонтирован в стеклянную перегородку: „Борис предложил отпилить ножки, и теперь шкаф как бы летит“.

Евгения Микулина

Прислано: Elis