«Хачу! Хачу! Хачу!» — OpenSpace

«Хачу! Хачу! Хачу!»

Новый китч-альбом группы «Мумий Тролль» под названием «8» — огромная шпилька в бок современности и ядовитая пародия на то, к чему мы раньше относились серьезно

Сентябрьский номер русской версии музыкального журнала Billboard принес неожиданную новость: чарт продаж дисков в розничных сетях России возглавил новый альбом группы «Мумий Тролль» под названием «8». Это известие поражает наповал, если принять во внимание предысторию и контекст. Во-первых, группа Ильи Лагутенко выпустила двойную (!) пластинку, которая продается, соответственно, по двойной цене, причем летом, в мертвый сезон, и спустя всего лишь год после презентации альбома «Амба». Все это поначалу выглядело преступлением против заповедей маркетинга и здравого смысла. Во-вторых, нарочито модным мумий-троллям в борьбе за первое место чарта удалось обойти таких тяжеловесов продаж, как народные шансонье Стас Михайлов и Григорий Лепс, международная звезда Мадонна и трио «Бумбокс», которые гонят украинский аналог дворовой лирики братьев Кристовских из «Uma2рман». Казалось бы, надо радоваться: самая по-западному звучащая и выглядящая русская рок-группа не потерялась среди родных берез и осин, где, по устоявшемуся мнению профи от звукозаписи, коммерческий потенциал есть только у национальных надрыва и задушевности.

Реакция на последний альбом «Мумий Тролля» удивляет еще и тем, что в восхищении сошлись и народное голосование рублем, и оригинальное мнение музыкальной критики, от которой в России настолько ничего не зависит, что она вольна говорить что угодно. Чаще всего публика и журналисты не могли сойтись даже в объекте обсуждения. Причем «Восьмерку» похвалили в диаметрально противоположных углах дикого поля. Язвительный диссидент А.К. Троицкий, клеймящий «кровавый режим», диктатуру ТВ, врожденную дурновкусицу россиян и Диму Билана, восхвалил «8» в журнале Cosmopolitan, назвав альбом «культтоваром, который должен быть у всех, — как Цой, как романы Пелевина и фильмы Муратовой. Как Beatles, в конце концов». Работающий на контрасте с Троицким Максим Кононенко (Mr. Parker) (который ищет в каждой песне неизбывный русский минор и не скрывает своей одержимости дуэтом «Винтаж») посчитал, что «таких широких полотен в истории русского рок-н-ролла вообще не было. Ни у „Аквариума“, ни у „ДДТ“, ни даже у Александра Башлачева». Бесхитростный миллионщик «Московский комсомолец» поругал пластинку ровно за то же, за что и похвалил: «Пластинка смотрится сырой и недодуманной, но очень живой и настоящей, отражающей рабочее состояние группы, острый момент времени и чувства года, за который „Восьмерка“ была написана, записана и пережита». Обращающийся к почтенной публике из новой буржуазии и среднего класса «КоммерсантЪ» особенно отмечает поэтическую точность Ильи Лагутенко, полагая, что тот, «сам того не планируя, стал музыкальным символом поколения, озвучил его лучшие моменты, а теперь — на новом альбоме — вместе с этим поколением недоумевает: „Эй, товарищ, смотри, что происходит с тобой?“ Хипстерско-снобская „Афиша“, согласно корпоративным стандартам закружив метель сравнений и образов, сообщила, что альбом не слишком сложен и не без изъянов, но „вызывает полезное чувство зависти“. Словом, пластинка всем не на шутку понравилась или как минимум впечатлила. Это одновременно подозрительно и поразительно, потому что всерьез новый альбом „Мумий Тролля“ слушать невозможно. Сейчас объясню почему.

Двойной диск стартует с „брайан-мэйевского“ гитарного соло инструментальной пьесы „Запуск ракетоплана „Иосиф Сталин“ на Луну“. Это не случайное совпадение, это больше похоже на зашифрованный манифест или сигнальный вымпел, выброшенный тем, кто понимает. „8“, разумеется, не принадлежит русской рок-традиции, которая даже в самых ироничных своих проявлениях претендовала на мессианство или хотя бы наставничество. Духовный родственник этой полижанровой пластинки — развлекательные записи группы Queen, которая играла и в джаз, и в диско, и в хеви-метал, и в оперу, и в гей-кабаре, но при этом всегда оставалась каноническим представителем другого культурного явления — китча.

Китч появился в XX веке (по крайней мере как термин) в результате столкновения искусства с технологической революцией. Его смыслом было доводить открытия и находки высокого искусства, в силу обстоятельств остававшегося сферой интересов элит, до массмаркета. Китч превращал вечные шедевры в товары массового потребления — „Мону Лизу“ в паззлы и футболки с принтами, Эйфелеву башню — в блестящие пресс-папье и даже вибраторы, а гениальные озарения — в расхожие штампы. Однако во времена искренне плясавшего в трико Фредди Меркьюри между искусством и китчем лежала заметная разделительная полоса. Китч проповедовал гедонизм, функциональность и конформизм. Признаками искусства были подчеркнутая нематериальность интересов и радикальность выражения. Сейчас мы живем в другом времени. Китч, смышлеными сверхпроводниками которого нынче осознанно работают и Мадонна, и Верка Сердючка, и „Мумий Тролль“, остался при своих, а вот искусство уже не претендует на вечность и элитарность — наоборот, в чести одноразовость, удобство мгновенного потребления и популярность. Китч, соответственно, уравнялся с ним в целях, задачах и правах, и теперь уже непонятно, где копия, а где оригинал. Скорее всего, представители и того и другого лагеря тянут какие попало артефакты из прошлого. Отличить китч от искусства некому, да и незачем. „Круг замкнулся. Поп забыт, рок не выжил“, как поет Лагутенко в самой интересной песне диска.

«8» — это огромная шпилька в бок современности и гигантская пародия на то, к чему мы раньше относились серьезно. В первую очередь на группу «МТ», какой мы ее знали до этого. На смену юношескому косноязычию и романтичной наивности «Морской» и «Икры», молодецкой похоти «Меамуров», зрелой искренности «Похитителей книг» и финансистской практичности «Слияния и поглощения» пришла высокопрофессиональная эквилибристика с джигитовкой. Живете в обществе карнавала и корпоратива — получите длинную до утомительности программу цирковых номеров.

Саунд «Восьмерки» (у этой пластинки именно саунд, а не звук) идеально отвечает требованиям момента и заповедям китча. Он дорого-богато записан. Он коммерчески одноразов, поскольку не требует внимательного вслушивания, вникания в детали и, как следствие, возвращения к диску. Песни альбома сразу предъявляют себя во всем блеске — в мощи ритм-секции и эффектности гитарного риффа. В каждом треке найдется какая-нибудь звуковая закорючка, которая прицепится к памяти; вашей задачей потом станет от нее избавиться. «8» гедонистически функционален: это музыка для танцев, езды в «нашей быстрой машинке» или для лихого рингтона. «8» впечатляюще моден: он искусно владеет языком contemporary рока, разговаривающего сплошь цитатами из цитат (но в случае «МТ» создается впечатление, что музыканты знают, откуда все эти реплики берутся). Вряд ли музыканты «Мумий Тролля» так наивны, чтобы играть во все это всерьез. А самая большая ирония в том, что «Восьмерка» сделана двойным альбомом. Такой аудиоформат во времена разделения искусства и китча рассматривался как предварительная заявка на концептуальность, элитарность, место в вечности. Сейчас, понятно, в таких потугах нет никакого смысла, равно как и нет никакого замысла и обоснованности в том, что музыканты «МТ» записали двойник. Это всего лишь демонстрация больших возможностей. Вызывающая поза.

Главный по позам в «МТ» Илья Лагутенко, пленивший в начале 1990-х своей нездешней пластикой и обаятельной несерьезностью, на «8» превратился в Актер Актерыча, который давит слушателя фирменными приемами и репризами. Валяет ваньку, как ведущий Иван Ургант, зарабатывающий в гонорарной табели новогодних корпоративов столько же, сколько «МТ» на четверых. В каждой песне «Восьмерки» некогда ускользавшая улыбка Лагутенко превращается в навязчивую клоунскую гримасу. Вот фронтмен «МТ» в очередной раз пляшет на костях сдвинутого на поэзии русского рока, изрыгая свои мусорные оборотцы «как гусары саблей оп-ля» и «блин, бьен, са ва». Вот он капризничает в кокаиновом аффекте: «Хачу! Хачу“ Хачу!» («Метель»), рвет серебряные струны в кабацком угаре («Музыкант» и «Пьяная струна»), рифмует «фантастика» и «на века» под пошлый проигрыш струнной секции («Фантастика»), с уверенной миной озвучивает хлесткие банальности о трех президентских сроках стабильности («Контрабанды», «Проспали» и «Молодость») и сплетает клише в строчки (вроде как) о любви («Мамы дочерей», «Ядерные станции», «Лазурно-бирюзовые»). Он, выражаясь его же лексикой, «бьет все больше в пах, а не в висок». И после финальной — двадцать какой-то по счету — песни «Круг замкнулся» остается ощущение, что на альбоме «8» Лагутенко чрезмерно бодро и блестяще сыграл роль Джокера, который, в силу одному ему известных причин, называет Готем-Сити «фантастически красивой и предельно честной страной с очень мягким климатом, что так полезен тебе и мне». А впрочем, вероятно, под этой страной лукавый лидер «МТ» имеет в виду пляжи Калифорнии, где у него есть дом, жена и (скоро будет) ребенок.

«8» — парадоксальная пластинка: фальшиво дорогая и пустопорожне объемная. Слащаво ядовитое и лживо честное высказывание о нашем времени, которое проглотили, как вкусное пирожное. Безукоризненно выполненный лучший русский альбом года, который совершенно не имеет смысла покупать — просто в силу его одноразовой природы. Китч-реквием хорошему вкусу, исполненный самыми чуткими музыкантами нашей страны.

Как говорилось в одном анекдоте: «Такое вот у нас хреновое лето». Впрочем, это не только у нас. Хорошо, что Меркьюри не дожил.

Денис Бояринов