Интервью Ильи Лагутенко японской телекомпании «Эн-Эйч-Кей»

Вас называют основателем стиля рокапопс в России. Что это такое — рокапопс?

Вы знаете, за этим, наверное, стоит довольно интересная история, потому что с тех пор, как мы стали довольно известным коллективом в нашей родной стране, возникло много споров среди журналистов о том, какой стиль музыки мы играем. Потому что некоторые говорили, что это слишком непонятно для широкой публики, поэтому это, наверное, рок. Некоторые говорили, что это слишком, наверное, понятно, и многих берет за душу, поэтому это, наверное, поп.
И вот во время наших гастролей и выступления в Японии на фестивале, это было в 1999 году, совершенно случайно при характеристике нашего выступления и выступления других японских групп, с нами вместе игравших на одной сцене, кто-то сказал совершенно случайно в разговоре этот термин — рокапопс. И мне он лично понравился. Потому что я думаю, что таким образом в этом названии именно и рок, и поп связываются вместе.
При этом это название довольно звучное такое — рокапопс. Оно звучит очень по-русски — РОКАПОПС (раскатисто). Вот так — рокапопс. Вот, и поэтому по приезду домой мы объявили нашим журналистам всем, что отныне то, что мы играем, чтобы они утихомирились в своих спорах — музыка, которую мы играем, называется РОКАПОПС. И всем этот термин очень понравился. Сейчас он вошел уже плотно в определение музыкальных стилей. Таким образом, мы считаем себя его прародителями не без помощи наших японских друзей.

А почему Вам нравится это название — рокапопс?

Потому что, во-первых, потому что оно новое, которое никто еще до нас не использовал, во-вторых, очень емкое, и в меру ироничное, и смешное. В хорошем смысле этого слова.

Почему Ваша группа появилась именно в 1997 году? Почему именно Ваша музыка оказалась востребованной в то время?

Довольно интересный вопрос. Потому что я и мои друзья — мы сформировали группу давным-давно, когда еще мы были школьниками, и никогда не думали, что музыка перерастет в карьеру, то есть в то дело, которым мы займемся всю жизнь. Всегда это было на уровне таких забав, развлечений друзей в родном городе. Но потом прошло некоторое время, и мы тогда особо никогда не были известны в нашей стране.
Но создалась такая ситуация, что мы решили после того, как каждый из нас занимался какой-то работой, мы закончили университет, разъехались по всему миру, и был определенный жизненный опыт. И вот этот жизненный опыт вместе с собственными впечатлениями и нашими представлениями о том, какой должна быть музыка на сегодняшний день, в общем-то, и воплотились в нашей первой пластинке — `Морская’, которую мы записали в 1996 году.
И была довольно интересная история, потому что непосредственно пластинку мы записали в Англии. И, наверное, в какой-то мере европейская музыка наложила на нас отпечаток, но при этом мы конечно же, сохранили те наши корни — и мелодические, и музыка была, и песни на русском языке.
Вот, поэтому, наверное, комбинация современных течений в музыке совместно с тем, с чем мы выросли, и со всеми теми впечатлениями, которые мы получили в это время, именно отразилась в этой пластинке. Наверное, это то, что именно не хватало молодым и не очень молодым людям в нашей стране именно на то время. Наверное, мы были просто в нужное время, в нужный час с тем, что оказалось жизненно необходимо не только нам, как исполнителям, но и нашим слушателям.

Какими Вам запомнились 90-е годы — годы бурных перемен в истории России?

Да, бурные перемены. Действительно, мне лично, я считаю, что мне и моим друзьям, так называемому моему поколению, крупно повезло. Потому что я помню и Россию так называемых времен застоя, и перестройки, и тогда все менялось очень быстро, и, в общем-то, можно было сделать одни планы, но потом планы не воплощались в жизнь и что-то было по-другому.
То есть, считаю, что нам пришлось жить в одно из самых интересных времен, и поэтому может быть, опыт, переоценка ценностей, примеры того, что происходит вокруг нас, дали гораздо большую палитру для воображения, чем это могло бы быть в какой-либо другой ситуации. То есть, для творческого человека, я думаю, это было идеальное время.

Вы стали популярными в 1996–1997 году, но Вы сказали, что группа появилась давно. Почему в начале девяностых годов Вы не пели?

Да, самое интересное, что именно в начале 90-х годов, именно тогда мы выпустили наш очередной так называемый магнитоальбом, потому что звукозаписывающая индустрия на то время в России не существовала. Государственные структуры уже все развалились, а новым еще не было возможности — не было рынка сложившегося. И поэтому мы несколько были, наверное, разочарованы в начале девяностых, что мы пытаемся записывать музыку, песни, но мы никак не можем донести их до широкого круга наших слушателей, даже просто, чтобы они дали свою оценку.
Все это осталось вместе с нами, и мы решили, что музыка — это, наверное, не то, чем нужно на данный момент заниматься. Пусть она останется где-то в сердце для себя, но не более того. Но, как показало время, люди, наверное, всегда возвращаются к тому, что им действительно близко, нежели к тому, что требует от них ситуация.

А почему именно в 1996 году Вам удалось добиться успеха?

Ну, я думаю просто, что в эти пять первых лет 90-х годов я и мои друзья, мы перепробовали много различных работ. Я работал и переводчиком, потому что я изучал китайский язык в Дальневосточном университете, мы много путешествовали — каждый сам по себе, и мне казалось, что у меня появится какая-то интересная работа, с которой я могу связать всю жизнь.
Но так получилось, что ничего, где бы я мог получать полное удовлетворение, не произошло. И поэтому, когда представился шанс именно записать все песни, которые всегда были со мной, но не были услышаны, и представился шанс записать их, и хотя бы доказать самому себе, что, вот, они есть, то я сделал это. И дальше уже решайте сами — нравится вам это или нет. Это был в своем роде уникальный шанс, и мы его использовали. И, как видим, не ошиблись. После этого я принял решение, что наверное, надо забросить все свои работы в инвестиционных институтах, в банковских организациях и так далее, и заняться именно песнями.

Когда Вы обращаетесь к Вашим слушателям, какие жизненные ценности Вы хотите донести через Ваши песни?

Ну, знаете, мне в первую очередь, наверное, хочется обойтись без всяких политических заявлений или призывов идти в одну сторону или во вторую. Мне просто хочется показать, каким разным может быть наш мир, хотя мы живем, в общем-то, в нем одном. Хочется показать, как легко управляться и с музыкой, и с языком. Хочется показать, что, по большому счету, не существует каких-то границ, которые кто-то один определил. Каждый творческий человек, каждый человек, каждый слушатель волен обращаться с этим, как он хочет. Так же, как я хочу расставлять слова в своих песнях и ноты, так же и наш слушатель, мне хотелось бы, чтобы он эти слова и мелодии воспринимал именно, как он лично их видит. И поэтому получается вот такое взаимодействие между нами на сцене и между нашими слушателями. Мы постоянно для себя открываем что-то новое.

Как Вы думаете, Ваша музыка отражает перемены в жизни России?

Да, жизнь страны меняется, в общем-то, у нас на глазах. Многие говорят, что приход нашей группы `Мумий Тролль’ на музыкальный рынок России стал определенным ознаменованием того, что открылись границы для других молодых артистов, для той музыки, которая всегда считалась андеграундом, некоммерческой и на экранах, и на больших сценах. То есть, это было своеобразным символом такой свободы, которой стало больше, которая стала примером, который показываешь другим, — что, да, это возможно.
Если Вы верите в то, что вы делаете, делаете это с душой, то и каждый это может сделать. Наверное, в этом наша главная миссия, и я, конечно же, смотрю, что сейчас происходит в нашей стране, и может быть, не так быстро бы, как хотелось, но я думаю, что все движется в правильном направлении.

Появление Вашей группы в 1997 году — это была революция в российской музыке, как считают многие. Вы согласны с этим?

Я бы не хотел сказать, что я отношу себя к революционерам. Я отношу себя к поэтам. Но опять же хочется заметить, что у руководителей разных стран есть какие-то взаимоотношения на политическом уровне, есть недопонимание, но в своей собственной стране я уже вижу, как наша музыка перерастает границы и нашей страны. Мы за последние несколько лет побывали с концертами, даже не имея каких-то мировых контрактов. Мы побывали не только в Японии, но мы были и в Америке, и в Англии, и в Германии, то есть, почти во всей Европе. Буквально через несколько дней мы выезжаем в Африку выступать. И когда я вижу, как люди приходят на наши концерты, многие из них ведь не понимают даже, о чем мы поем, но они понимают, вероятно, тот внутренний заряд на подсознательном уровне, который мы посылаем. И более того, я знаю, что многие из них затем связывают свою жизнь с русским языком, пытаются его изучить, именно для того, чтобы понять наши песни. Поэтому я думаю, что это одна из тех заслуг, которыми я для себя горжусь.
Чтобы показать и нашу страну, и наших людей, сделать их более понятными людям за пределами нашей Родины, для того, чтобы просто все могли избежать политических преград, что могли лучше понимать на простом человеческом уровне.

Это Ваша политическая миссия?

Я думаю, что больше дипломатическая, миссия мира. Мы идем к нашим слушателям во всем мире с миром.

О чем будет Ваш новый альбом?

Наш новый альбом, который мы выпускаем 1 сентября 2002 года, мы назвали его `Меамуры’ — это такая комбинация слов `Амуры’ и `Мемуары’. То есть, скажем, воспоминания и фантазии о любви. То есть, другими словами, этот альбом именно о любви, именно о том чувстве, которое доступно всем людям, но которое бывает, скажем, и со знаком плюс, и частенько со знаком минус, потому что неизвестно, чем все всегда заканчивается. Но я думаю, что это одна из бесконечных и классических тем.
За последние несколько лет со мной и с моими друзьями произошло много различных историй, много впечатлений жизненных мы получили. Поэтому, наверное, это комбинация жизненных впечатлений, того, что происходит вокруг нас, того, к чему мы стремимся в музыке. По-моему существует определенное спокойствие во всем альбоме, и я думаю, что это отражает нашу жизнь. То есть, наверное, жизнь стала, может быть, не спокойней, но с каким-то взглядом на будущее, когда мы видишь то, что будет завтра. И вот в этом, в этой, наверное, не совсем эйфории, но в какой-то убежденности, что мы сможем любить и сегодня, и завтра, и сделаем это.

Я знаю, что 1 сентября Вы выступаете вместе с японской группой `Дазайн’. Откуда такой интерес к Японии?

Вы знаете, я вырос в городе Владивостоке. И все остальные участники группы — мы тоже все жили в этом городе. То есть, для нас всегда Япония в какой-то мере казалась ближе, чем Москва. Была всегда такая шутка во Владивостоке, что ближайший ночной клуб вы можете найти в Токио. Потому что туда один час лета, а до Москвы — десять. И, конечно же, всегда было много информации и по японскому радио, которое я слушал с детства. Я знал много японских исполнителей, которые были не известны западной части страны, потому что во Владивосток японские пластинки и музыку наши моряки привозили. Я опять же учился на восточном факультете в Дальневосточном государственном университете, который сейчас даже имеет свой филиал в Хакодате. И поэтому непосредственно с Японией, с японской музыкой действительно меня связывает даже больше чем просто интерес. Это уже какие-то сложившиеся симпатии. И поэтому когда встал вопрос о презентации нашей новой пластинки, и мэрия города Москвы вышла к нам с предложением о том, чтобы объединить нашу презентацию в рамки фестиваля музыки и моды `Россия и Япония сегодня’, мы, конечно же, откликнулись на это предложение. Более того, мы со своей стороны, связались с японской звукозаписывающей компанией и провели с ней переговоры, я выезжал для этого в Японию.
И теперь я думаю, что этот праздник состоится. Я думаю, что это будет интересно нашим поклонникам, которые знают наше творчество и знают довольно хорошо. Они услышат наши новые песни, которые они не знают — то есть для них это будет своеобразным сувениром. И в этот же день они смогут услышать совершенно нечто новое — это выступление японских исполнителей, группы `Дазайн’, которую они абсолютно не знают. Я думаю, что наши поклонники с нетерпением ждут этого, так как до сих пор выступления японских популярных артистов в России, в общем-то, не происходило.

Какое значение в Вашей жизни сейчас имеет Владивосток?

Владивосток до сих пор остается для меня тем городом, где я вырос, где я учился в школе. У меня там до сих пор много друзей. Я туда постоянно езжу, каждый год, как только у меня появляется промежуток между гастролями. Мы всегда выступаем во Владивостоке. Вот, буквально этим летом презентацию нашего первого сингла с нового альбома мы устроили именно во Владивостоке, на центральной площади, на которой собралось самое большое количество зрителей за всю историю города Владивостока — чему были очень удивлены и власти, наверное, вот. Но это был не политический митинг, а люди просто пришли послушать музыку нашей группы.

Вы считаете Владивосток своим домом?

Да, я называю Владивосток своим домом. Потому что, конечно, сейчас нам приходится много гастролировать и ездить и по разным городам России, и по другим странам. Но Владивосток — это то место, куда всегда приятно возвратиться, потому что мне там все знакомо с детства. И знаете, это такое удивительное чувство — возвращаться туда, где все знаешь и где тебя воспринимают не как звезду из телевизора, а как человека, который здесь вырос. Там мы можем совершенно спокойно общаться с друзьями, обсуждать какие-то домашние истории и мелочи — кто, что и когда. То есть, это действительно очень приятное ощущение.

Чем Владивосток отличается для Вас, допустим, от Москвы?

Вы знаете, Владивосток, я считаю, — это довольно уникальный город. Мало того, что это действительно последняя точка нашей страны, где заканчивается Транссибирская магистраль. Это такой символ разных краев, то есть символ объединения Запада и Востока. Это удивительно красивый город, опять же, из-за моря. И все люди там связаны с морем. И то, что обычно в той же Англии называется `квартира с видом на море’, за которой все очень охотятся, то во Владивостоке все квартиры с видом на море.

Кто Ваши поклонники?

Да, я, конечно же, замечаю, что публика, которая присутствует на наших концертах на больших стадионах, — это в основном, конечно же, тинэйджеры, молодежь. Но, с другой стороны, мы часто встречаем более взрослую публику на наших камерных, акустических выступлениях. И я это чувствую по нашей почте, которая приходит на наш сайт www.mumiytroll.com, который служит нашей своеобразной штаб-квартирой, куда стекается вся информация. Я знаю опять же, в современной прессе, если почитать, часто упоминается `Мумий Тролль’. Потому что наши поклонники, наверное, растут, вместе с нами. При этом молодежь приходит всегда, а те, кто слушал нас пять лет назад, — вчера это были подростки, сегодня они уже закончили свои университеты, они получили свои места рабочие, делают свою собственную жизнь, карьеру, женятся, идут своей жизнью.
Поэтому совершенно уникальные, конечно, встречи у нас бывают. Я называю это наши поклонники — а с другой стороны, вот, откройте газету, и совершенно разные должности. Да, разные люди из разных слоев общества.

Какие письма приходят на Ваш веб-сайт?

Ну, Вы знаете, большую часть занимают такие восторженные отклики, что все хорошо, и признания в любви. Но есть и более конструктивные предложения — люди сравнивают песни из наших разных альбомов. Даже дают какие-то советы — что, допустим, лучше было бы сделать вот так. И честно говоря, это можно, конечно, воспринимать как шутку, но где-то в этом всегда есть доля правды. И, наверное, к этому не грех иногда прислушаться.

Что для Вас свобода?

Свобода — это, пожалуй, для меня возможность и высказывать, и слышать различные не только мнения, но и различные подходы к одному и тому же делу. Никто до сих пор не знает, что правильно, что неправильно. Обычно это показывает время. Но каждому человеку должна быть предоставлена возможность для оценки именно всех событий. Вот именно когда такая возможность предоставлена для того, чтобы человек мог оценить и принять собственное решение, — это, наверное, и есть свобода.

’Мумий Тролль’ называют группой, играющей музыку европейского уровня. Вы ставите перед собой какую цель? Вы поэтому записываете музыку в Лондоне?

Вы знаете, это смешное определение, когда в России говорят о том, что это высокий европейский уровень. Я думаю, что это такой же высокий азиатский уровень. Я всегда стараюсь себе ставить определенные цели — могу ли я забраться еще на одну ступень, есть ли для этого возможность. И у нас сейчас появилась возможность работать с лучшими специалистами в мире — и это не только в Лондоне.
Вот недавно у нас был проект и с японской продюсерской компанией. Просто разные люди смотрят по-разному на наше творчество. И тут главное найти, наверное, тот компромисс, который был бы понятен не только мне, и не только моему соседу, потому что мы с ним живем на лестничной площадке, и мы друг друга знаем. Ему все хорошо, что я сделаю, а, наверное, большему количеству людей. Наверное, вот почему мы стараемся объединить людей из разных стран в работе над нашей музыкой — потому что мы всегда стремимся к лучшему, чтобы взять то лучшее, что может быть лучшее для нашей музыки.

Вы — оптимист?

Я думаю, что я безудержный оптимист.